АКСИО-4. Что такое хорошо и что такое плохо — 2

В детстве мне очень не нравилось, когда меня просили сделать что-то по дому: помыть посуду, вынести мусор, убрать разбросанные игрушки. Эти просьбы удивительным образом всегда были не ко времени — у меня были другие планы, очень важные и срочные, а тут — на тебе: мусор выносить! Но что было делать? Выносить мусор было моей обязанностью в семье, приходилось откладывать важнейшее дело типа построения из конструктора башни до потолка и идти выносить мусор.

То ли дело нынче! Как все мы знаем, упорно внедряемая на Западе и пытающаяся заползти в Россию ювенальная юстиция провозглашает, что у детей есть свои отдельные права, которые выше прав родителей и прав семьи. И что эти детские «права» нужно защищать во что бы то ни стало (пусть хоть весь мир провалится в тартарары или семья распадется!). Поэтому нынче, в случае нарушения «естественного права» ребенка сутками напролет играть в компьютерные игры, он, ребенок, может и даже должен донести пожаловаться... на родителей. Ну там, школьному психологу, в органы опеки, в милицию. Оператору местной «горячей линии», наконец, телефоны которых так настойчиво рекламируют во многих регионах (наша газета писала об этом). Позвонить — и сообщить, что его право балдеть сутками, слушая поп-музыку, бесстыдно нарушается требованиями родителей вымыть посуду! И добрая ювенальная юстиция в лице соединенного десанта полиции и опеки немедленно прилетит и всё исправит — запретит родителям нарушать права ребенка, а чтобы их не соблазнять на новые преступления — просто ребенка отберет. Потому что нечего! — ишь, рабов себе нашли!

Что — в этой уже по-настоящему боевой обстановке, когда каждый неверный шаг может привести к очень большим проблемам — думают россияне по поводу возможности привлекать детей к выполнению домашней работы? Возможно, они считают, что это недопустимо, что это преступление? Этому острейшему вопросу был посвящен вопрос № 19.5 — см. рис. IV-1.

Каждый читатель может убедиться, что в России родители еще не боятся доносов своих детей и практически все убеждены, что, когда ребенок делает какую-то работу по дому — это норма жизни. 90 % всех опрошенных (и 95 % ответивших на этот вопрос) думают так. Но есть и 3 % таких, кто считает, что выполнение детьми домашней работы — это героизм. Скорее всего, эти три процента — это, в основном, сами дети (в нашем опросе участвовали старшие школьники). И эти «дети» считают (как и я считала в детстве), что прерывание компьютерной игры или увлекательной беседы по телефону ради того, чтобы вымыть посуду по просьбе матери, — это героизм. И в чем-то, конечно, это так и есть, во всяком случае, их можно понять. Ну, а другая, меньшая, часть этих 3 % — это, скорее всего, те родители, которым не хватает душевных сил или времени, или настойчивости, или еще чего-нибудь заставлять своих детей делать домашнюю работу. Но они считают, что заставлять надо. И что если они таки соберутся с силами и сделают это, то у них будет повод себя зауважать.

Очень важно, что во всех без исключения социально-демографических группах доля тех, кто считает выполнение детьми работы по дому нормой, очень стабильна — с небольшими отклонениями она составляет 90 %. То есть это совершенно консолидированное мнение российского общества. Но если посмотреть, как ответили на вопрос № 19.5 группы респондентов, по-разному ответившие на вопросы № № 14.1–14.40, то там выявляются некоторые группы, в которых распределения ответов на этот вопрос заметно (и статистически значимо) отличаются от средних по выборке — см. рис. IV-2.

Сразу хочется предупредить: пусть читателей не слишком пугают 3,2 % противников закона об уголовной ответственности за распространение порнографии и 4,6 % противников закона об ответственности за «сексуальные отношения с несовершеннолетними любого возраста». Потому что большая часть и в той, и в другой группе — молодежь (среди которой есть большая группа несовершеннолетних и тех, кто совсем недавно были несовершеннолетними), которые отвечают таким образом не потому, что поддерживают педофилов или распространителей порнографии, а потому, что в некотором смысле опасаются за себя. И «сексуальные отношения с несовершеннолетними любого возраста» — это, в том числе, и их собственные сексуальные отношения с ровесниками. Не будем обсуждать сейчас, «хорошо ли это», но ранний сексуальный опыт имеет место и попадает под те же законы или «законы».

Анализ содержательных связей между ответами на вопросы убеждает, что мнение большинства граждан России о необходимости приучения детей к выполнению обязанностей по дому, во-первых, совершенно осознанное. Это не просто обычай, который выполняется бездумно. Мы видим, что степень «нормальности» такого поведения повышена в группах, которые особенно обеспокоены вопросами суверенитета семьи, недопустимости вмешательства в дела семьи посторонних, а также любыми попытками внушить детям недоверие к семье и родителям, поставить их «права» выше прав семьи.

Во-вторых, мы видим, что этот вопрос сильно связан с представлениями о том, как должно вести себя государство в отношении семей, оказавшихся в трудной ситуации. Ответы на вопрос о домашних обязанностях детей респондентов, считающих, что таким семьям не надо оказывать помощь и что надо изымать из таких семей детей, очень значительно отличаются от средних. Хотя и эти респонденты в большинстве считают, что выполнение детьми обязанностей по дому — норма, так и должно быть, но, тем не менее, это большинство совсем не такое монолитное, как среди граждан, уверенных, что семьям в сложной ситуации помощь оказывать надо, а детей изымать нельзя.

По всей видимости, вопрос о том, нормально ли, чтобы дети выполняли работу по дому, находится в какой-то связи с представлениями о том, каково должно быть «нормальное» финансовое обеспечение семьи для того, чтобы иметь детей. К сожалению, в обществе существуют мнения (которые активно поддерживаются либеральной пропагандой), что для того, чтобы иметь детей, надо иметь какую-то особенную материальную базу (видимо, внушительную). Что пока такой базы нет — нельзя иметь детей. Что «плодить нищебродов» нехорошо и неправильно. Что дети — это только для обеспеченных. Но если семья обеспеченная, то у нее есть посудомоечная машина (не надо мыть посуду), квартира в доме с мусоропроводом (не надо выносить мусор на помойку), стиральная машина, прислуга, наконец. В общем, надобность в «эксплуатации детского труда» на дому отпадает сама собой... Правда, вместе с этим трудом отпадает и значительный сегмент воспитания нормального человека... но этим можно и пренебречь (по мнению богатых и стремящихся ими стать). Конечно, и в этих группах большинство понимает, что дети должны иметь в семье какие-то обязанности, но некая слабая тенденция к разрушению этого понимания всё же просматривается, и неправильно было бы ее не замечать.

Еще один очень важный вопрос, касающийся воспитания детей — это вопрос № 19.15 об отношении к «воспитанию детей, в традициях семьи, в том числе религиозных» — см. рис. IV-3.

Этот вопрос очень важен для граждан России — об этом говорят 10 % ответов «героизм, образец для подражания». Да еще при том, что 81 % респондентов считают традиционное воспитание «нормой». Это, в общем, означает, что участники опроса уверены, что российские дети должны воспитываться в традициях семьи, и что большинство граждан России думает так же, как они.

Очень интересны некоторые зависимости ответов на этот вопрос от социально-демографических параметров и ответов на другие вопросы — см. рис. IV-3.1–IV-3.3.

В зависимости от возраста можно видеть, что чем моложе респонденты (то есть чем больше вероятность, что воспитание детей у них еще впереди или в процессе), тем чаще они считают, что воспитание детей в традициях семьи — это образец для подражания. Следовательно, они готовятся воспитывать детей именно так. А чем старше респонденты (то есть чем больше вероятность, что их дети уже выросли и, следовательно, процесс воспитания уже позади), тем чаще они отвечают, что воспитание в традициях семьи — это норма. То есть они как бы с удовлетворением отмечают, что именно в традициях семьи, в том числе религиозных, и воспитали своих детей.

Зависимость ответов на вопрос № 19.15 от самооценки уровня дохода явно демонстрирует, что группа с самооценкой дохода «значительно выше среднего» заметно меньше других озабочена воспитанием детей в традициях семьи. Как мы уже отмечали, эта группа респондентов сильно ориентирована на Запад, поэтому ее ответы выглядят вполне логичными: зачем воспитывать детей в традициях семьи (то есть в российских традициях), если дети предназначены на экспорт для жизни на Западе?

Этот же логический ход виден и в зависимости ответов на вопрос № 19.15 от ответов на «любимый» нами вопрос № 17 — о необходимости менять наши законы только на том основании, что соответствующие законы поменялись в Европе и Америке. Естественно, группа респондентов, которые считают изменения на Западе достаточным основанием для изменений в России, очень мала в сравнении с другими (хотя, в общем, в абсолютных цифрах не так и мало — 65 %) озабочена традиционным воспитанием детей. Понятно же — лучше сразу воспитать детей в традициях хозяев — Европы и Америки, чем потом переучивать.

Таким образом, желание воспитывать детей в традициях семьи, в том числе религиозных, характеризует именно российских граждан. Те же, кто на самом деле гражданами России не являются (как минимум по духу), хотят этого значительно меньше. Соответственно, свобода воспитания детей в соответствии с традициями семьи — это не просто традиционная ценность, а прямо-таки признак, отличающий истинных граждан России от чужих и чуждых ей людей.

Теперь давайте посмотрим на все пункты из вопроса № 19, касающиеся воспитания детей, вместе — см. рис. IV-4.

Конечно, наша анкета — не энциклопедия методов воспитания, однако и по ответам на эти пять вопросов мы видим немало.

Мы видим, что представления россиян о воспитании совершенно традиционны и при этом едины. Подавляющее большинство граждан России считают, что детей надо приучать к труду дома, что детей необходимо заставлять учиться, что бы сами дети об этом ни думали, и что детей очень важно воспитывать в традициях семьи, какие бы препятствия этому ни мешали.

Хотя об этом прямо не спрашивалось, но, думаем, не будет большой вольностью считать, что принуждение к учебе и домашней работе воспринимаются в России как главные и обязательные методы воспитания — именно этим можно объяснить поразительное единство мнений о том, что такое воспитание — «норма, обычное поведение», а также наличие 2–3 % людей, которые вообще оценили это как «героизм», то есть как образец для подражания. Собственно, это ведь и есть традиционные ценности — учеба и труд, приучение к ответственности за себя и за семью и пр.

Поскольку всем понятно, что любое принуждение требует возможности каких-то наказаний, то и наказания (во всяком случае, те, о которых спрашивалось в опросе) воспринимаются гражданами России как естественная часть воспитания. Что, в общем, совершенно противоречит современным западным «ювенальным» тенденциям, согласно которым детей нельзя ни к чему принуждать (у них же «права»!) и уж точно нельзя наказывать.

Такой подход к воспитанию, который можно назвать минималистским или ювенальным, уже пышным цветом цветет на Западе, и его упорно пропихивают в Россию. Причем не только в семейную политику, но и, например, в образование — теперь считается, что главная задача обучения — это удовлетворение потребностей детей, делание детям «приятно». Что они при этом узнают и чему научатся — не так важно, главное, чтобы «клиент был доволен».

Вполне естественно при таком подходе считать любое наказание — которое всегда насилие, хотя не обязательно физическое — недопустимым в воспитании. Западные лоббисты ювенальных подходов упорно доказывают, что любое насилие над детьми — это страшное преступление. И если вы заставляете своего ребенка мыть руки перед едой или чистить зубы по утрам, не говоря уже о том, чтобы играть гаммы или учить французский, то вы в прямом смысле слова преступник. Зато если вы, не прибегая к принуждению и наказаниям, вырастите малообразованного и ничего не умеющего человека, не способного позаботиться о себе, не говоря уже о других, не могущего сделать над собой ни малейшего усилия, не умеющего работать, не способного даже подчиняться (а значит, неспособного и руководить), то вы будете, по мнению западных «знатоков педагогики», просто молодцом. И это понятно: такие люди — идеальные рабы, и Запад всеми силами старается, чтобы на нашей территории только они и вырастали — тогда России можно будет не опасаться и с ней не считаться.

Однако, к счастью, у граждан России совершенно иные представления о воспитании и его целях. И очень хотелось бы, чтобы законодатели России это осознали.

Лечить нельзя наказывать Следующие два пункта в 19-м вопросе анкеты были посвящены гомосексуализму — см. рис. IV-5 и IV-6.

Из рисунков можно видеть, что больше половины граждан России считают гомосексуализм «преступлением, которое должно быть наказано», а 30 % в обоих вопросах считают гомосексуализм «болезнью, которую нужно лечить». 1,3 % считают мужской гомосексуализм «нормой» и 1,5 % — женский (кстати, эти цифры примерно соответствуют статистическим данным о распространенности этого вида поведения в человеческой популяции). Вроде бы вполне внятная картина, не требующая особенных комментариев, но...

Но сразу нужно отметить, что масштабная и разнообразная пропаганда гомосексуализма и соответствующего образа жизни, ведущаяся Западом, некоторое воздействие на российских граждан всё же производит — см. рис. IV-7.

Поскольку самыми активными потребителями западной массовой культуры (включая кино, телевидение, шоу-бизнес, поп-музыку и пр.), посредством которой и ведется пропаганда гомосексуализма, являются молодые граждане России, то именно в группах молодежи и должно проявляться влияние этой пропаганды. И, как можно видеть на рисунках, так оно и есть. И проявляется это влияние в том, что чем моложе люди, тем чаще они считают гомосексуализм болезнью и тем реже — преступлением. И наоборот: среди самых старших гипотеза о преступном характере гомосексуального поведения встречается более чем в 3 раза чаще, чем гипотеза о его болезненном происхождении. А у молодых — почти поровну.

Является ли гомосексуализм болезнью и заразна ли эта «болезнь», сказать трудно, но вот представление о том, что гомосексуализм — это болезнь, очевидно, заразно. И налицо признаки вялотекущей (в нашей стране, на Западе — так очень быстро распространяющейся) эпидемии. И чтобы ее остановить (если это нужно), необходимы специальные противоэпидемические мероприятия. В качестве которых могут и должны быть рассмотрены законы о запрете пропаганды гомосексуализма и гомосексуального образа жизни. Как прямой пропаганды, так и косвенной. И не только среди несовершеннолетних.

«А что это такое на самом деле: преступление или болезнь? А может, это всё же легкомыслие? Или героизм — идеал для подражания?» — могут спросить читатели. Не всегда понятно, что имеется в виду, когда спрашивают про «на самом деле». Но чаще всего, наверное, задавая такой вопрос, хотят узнать мнение науки. Не отдельных ее представителей или людей, которые называют себя учеными, а мнение Науки с большой буквы — которому можно было бы доверять. Но такого мнения по обсуждаемому нами вопросу у Науки, насколько нам известно, нет. Есть некоторая статистика и миллион гипотез.

Статистика свидетельствует о том, что гомосексуализм является общепризнанным фактором риска для заболевания (а следовательно, и для распространения) СПИДом и гепатитами, в результате чего в большинстве стран мира кровь гомосексуалистов не берут для переливания. Кроме того, статистика свидетельствует, что значительная часть гомосексуалистов являются жертвами сексуального насилия, совершенного над ними в детском или подростковом возрасте, а также что большинство гомосексуалистов обоего пола — глубоко невротизированные, несчастные люди. Гипотезы же касаются всего: есть гипотезы о происхождении гомосексуальности, гипотезы о вреде гомосексуальности для личности и общества, гипотезы о связи гомосексуальности с различными качествами человека — от повышенной креативности до пониженного интеллекта. Но все эти гипотезы не могут быть опорой для людей, жаждущих твердой почвы и научного знания как фундамента для своих действий и мнений.

Характерно, кстати, что представления о «природе» гомосексуализма практически не зависят от уровня образования граждан — в группах с различным уровнем образования почти одинаковые распределения ответов, в целом соответствующие распределению для выборки в целом. Этот факт — косвенное доказательство отсутствия какой бы то ни было научной или знаниевой основы для позитивного отношения к гомосексуализму.

Что же остается? Опорой для мнений и решений может служить только общественное мнение, представления народа в целом. В России отношение к гомосексуализму состоит в том, что его ни при каких обстоятельствах нельзя считать нормой — так думают более 98 % опрошенных. Гомосексуализм, с точки зрения граждан России, ненормален. Следовательно, его распространение, а тем более пропаганда — вредна. И нет никаких разумных оснований для того, чтобы это общественное мнение изменять. Соответственно, только враг России, мечтающий разрушить российское общество, может этого добиваться.

Таким же монолитно-негативным, как и к гомосексуализму, является отношение граждан России к педофилии и инцесту — см. рис. IV-8 и IV-9.

Разница только в том, что оно значительно более жесткое, чем к гомосексуализму. Если там около трети опрошенных склонны думать, что гомосексуализм — это болезнь (а значит, «больные» не несут ответственности за свое поведение), то в отношении педофилии и инцеста таких «либералов» всего 10 % и 14 % соответственно. И совсем нет таких граждан, которые бы считали эти виды поведения нормальными.

Точно так же в большинстве социально-демографических групп, включая группы, различающиеся по уровню образования, распределение ответов подобно генеральному. Заметные различия есть только в группах различных возрастов — они не такие значительные, как в вопросах об отношении к гомосексуализму, но качественно похожи: чем моложе граждане, тем чаще они склонны называть педофилию и инцест болезнью (а инцест еще иногда и ошибкой, и легкомыслием) — см. рис. IV-10.

Вывод тут может быть сделан такой же, как и относительно гомосексуализма: нельзя оставлять младшие поколения один на один с западной масс-культурой, так как именно ее влияние мы видим в ответах младших возрастов. Трудно сказать, как, но сделать это необходимо — потому что часть молодежи (видимо, особенно активно вкушающая плоды западного шоу-бизнеса) постепенно превращается в людей, чужих и чуждых российскому обществу. Конечно, этот процесс очень медленный и совершенно не обязательно необратимый, но он идет. А зачем?

Зависимости и отношение к ним В вопросе № 19 было несколько подпунктов, касающихся отношения граждан России к разного рода зависимостям: от никотина, алкоголя, наркотиков.

Понимание отношения россиян к курению, бытовому пьянству, алкоголизму и наркомании очень важно и интересно по многим причинам.

Во-первых, потому, что этим зависимостям подвержены миллионы людей и в мире, и в России.

Во-вторых, потому, что все они (хотя и в разной степени) опасны для здоровья людей и для здоровья общества: крайние формы зависимостей от алкоголя и наркотиков резко нарушают социализацию человека и фактически исключают человека из общества, превращая его в бесполезный, но взрывоопасный балласт.

В-третьих, потому что в силу многих причин (прежде всего экономического характера, но и не только) «подсаживание» людей и целых народов на зависимости являлось и является политикой многих государств и отдельных политических сил, а также оружием в их войне друг против друга.

Наконец, принципиальное «военное» значение имеют не только сами по себе зависимости, но и пиар-технологии, связывающие образ различных стран, народов, классов, групп населения с теми или иными зависимостями. Внедрить в массовое сознание представление о «русских-алкоголиках» или об «индейцах-кокаинистах» — почти такое же грозное оружие, как и подсадить народ на наркотики.

Поскольку вопросы, связанные с зависимостями, давно и прочно приобрели по преимуществу «военное» значение (даже когда это война табачных компаний за прибыль или война наркологов за приток пациентов), то разобраться в том море информации о зависимостях, их вреде или пользе, способах борьбы с ними и т. п., которое нас окружает, практически невозможно. По сути дела, почти вся информация, которой мы располагаем, может оказаться (и чаще всего оказывается) заведомой дезинформацией, вбрасываемой одной из воюющих (еще надо определить, на какой войне) сторон в своих, неизвестных нам, целях.

Но, несмотря на такую «фронтовую обстановку», вал информации всё растет, постоянно принимаются различные государственные решения, направленные якобы на борьбу с зависимостями и снижение числа зависимых. В результате совершенно невозможно понять, что происходит с зависимостями в действительности. Сомнительно всё — от государственной статистики и научных исследований «о вреде» до широко рекламируемых способов отказа от зависимостей и конспирологических теорий их происхождения в современном мире.

Поэтому всё, что у нас есть, — это данные опроса общественного мнения, дающий некий срез массового сознания. Анализируя этот срез, можно пытаться понять, какая картина складывается в головах людей в результате восприятия того информационного бардака, который на них обрушивается.

Начнем с курения. Говорят, в России курит около 40 % населения (данные разных отечественных и зарубежных ведомств, а также различных международных и российских опросов дают совершенно различные цифры: от 33 до 60 %). В последние годы «антитабачная» пропаганда резко усилилась, принят «антитабачный» закон, который ввел различные ограничения курения в общественных местах, кроме того, Правительство России одобрило резкий рост цен на сигареты. Однако пока всё это к заявленным целям — сокращению курения — не приводит (о не заявленных целях антитабачной кампании в России мы говорить не будем по вышеописанным причинам).

Для нас важно, что курение — стойкая и распространенная зависимость, с ней так или иначе сталкивался каждый опрошенный: даже если человек сам не курит, невозможно себе представить, что кто-нибудь не имеет в ближайшем окружении курящих. В отличие от вопросов, например, о детях, отвечать на которые может быть сложно тем, у кого детей еще нет или вообще не было, курение — штука, известная всем. Ответы на вопрос № 19.10 — об отношении к курению — распределись довольно своеобразно — см. рис. IV-11.

Итак, мы видим, что граждане России убеждены, что «курить вредно»: только 11 % опрошенных считают, что курение воспринимается большинством граждан России как нормальное, обычное поведение. Зато 32 % респондентов считают, что большинство в России осуждает курильщиков: 7 % считает курение «преступлением, за которое надо наказывать», еще 25 % — «легкомыслием, безответственным поведением». И еще 55 % считают, что осуждения курение не заслуживает, но только потому, что «человек не виноват» и курит вследствие «болезни» (41 %) или «ошибки в результате незнания» (14 %) — хотя как можно «не знать» о том, что курить нехорошо, даже не представить: эта информация идет отовсюду. Как говорится, утюг уже можно и не включать.

Если же посмотреть на результаты в несколько ином ракурсе, то получится, что большинство граждан России — 66 % (11 % «нормы» + 41 % «болезни» + 14 % «ошибки») так или иначе оправдывают курильщиков и курение, несмотря на мощную информационную атаку. А осуждают курение всего 32 % граждан (25 % «легкомыслия» и 7 % «преступления»).

Различия в распределениях ответов между социально-демографическими группами есть, но несущественные. И важно, что эти различия вписываются «внутрь» мета-ответов «оправдания» и «осуждения» курильщиков. То есть какие-то группы склонны больше видеть легкомыслия, чем преступления, но сумма «осуждающих» ответов при этом не сильно отличается от той, которая получается в генеральном распределении. Или, наоборот, есть группы, где меньше апеллируют к «болезни», а больше говорят о «норме», но по сумме «оправдывающих» ответов все равно оказываются близки к генеральному распределению.

Таким образом, у нас получается следующее. Россияне знают, что курить вредно. И поэтому не хотят признавать курение нормой. Однако граждане России склонны оправдывать курильщиков, а не осуждать их. При этом «счет» в соревновании между оправданием и осуждением — 2:1 в пользу оправдания.

Что мы этим хотим сказать? Ничего, кроме того, что общественное мнение в России склоняется скорее к оправданию курения, чем к его осуждению. И это — факт. Если его признать, то получится, что, принимая под влиянием Запада законы против курильщиков, Правительство РФ идет буквально против своего народа. Да-да-да, мы знаем, что курить вредно. Но не нужно нам впаривать, что Правительство таким образом заботится о здоровье нации (см. выше об обоснованности различных кампаний). Если судить по всем остальным действиям Правительства (например, непрестанным усилиям, направленным на разрушение остатков советской медицины и охраны труда), то мысль о том, что Правительство заботится о народе, покажется просто-таки абсурдной. И с чего бы это вдруг Правительство сделало такое исключение именно в вопросе о курении? Если наш «единственный европеец» так озаботился своим здоровьем — то и ввел бы антитабачные законы только для членов правительства и их семей. Так ведь нет! Похоже, цели «антитабачного» законодательства совсем другие... И, как водится, антинародные.

Примерно такое же, как курению, отношение нашего народа и к «частому употреблению алкоголя в быту (в т. ч. пива, вина и т. п.)», то есть к частому распитию алкогольных напитков, которые, тем не менее, до уровня алкоголизма не поднимаются (опускаются?) — см. рис. IV-12.

Как можно видеть, позиция относительно пития почти такая же, как и по курению: граждане в курсе, что пить неполезно, но склонны скорее оправдывать питье, чем осуждать. Разве что «нормой» частое употребление алкоголя считает только 7 % опрошенных, а «преступлением» — 10 % (по вопросу о курении, как мы видели, наоборот). В остальном всё очень похоже: оправдывать частое распитие склонны 68 % (7 % «нормы» + 51 % «болезни» + 11 % «ошибки») граждан России, а осуждают бытовое пьянство всего 30 % граждан (20 % «легкомыслия» и 10 % «преступления»). И счет «победы» оправдания над осуждением в этом вопросе еще более разгромный, чем в вопросе о курении — 2,3:1.

То есть речь идет не о случайности, а о закономерности: граждане России в большинстве склонны оправдывать (то есть в какой-то степени покрывать) явно вредное и неправильное поведение своих соотечественников в случаях, когда это касается, так сказать, «наркотических способов» ухода от реальности: «Выпьем с горя; где же кружка? Сердцу будет веселей». Можно даже говорить о своего рода традиционной ценности — жалости к людям, которые пьют, и сопереживания им. Смеем предположить, что жалость эта основана на глубоком (хотя часто и неосознанном) понимании причин пьянства. Не зря же говорят о том, что пьянство — социальная болезнь, то есть болезнь, имеющая общественное происхождение. Но происхождение этой социальной болезни не в бедности, как нас часто пытаются убедить, а в ощущении бессмысленности существования. Точнее, в потере смысла. И, понимая или чувствуя эту причину, россияне сопереживают тем, кто пытается уйти от этого ощущения с помощью спиртного, и жалеют их.

Ни в коем случае не хотим пускаться в обсуждение того, правильно ли такое поведение или нет, хорошо ли то, что в России не осуждают бытовое пьянство, и пр. Поверьте, мы, как и вы, уважаемые читатели, знаем «правильные», то есть нормативные, ответы на все подобные вопросы. Но наша задача сегодня — просто зафиксировать состояние массового сознания и попытаться его описать и понять.

Обратимся к ответам на вопрос № 19.19 — об отношении уже не просто к употреблению спиртного, а к «пьянству, алкоголизму» — см. рис. IV-13.

Надо сказать, что при составлении анкеты вопросы об отношении к бытовому распитию спиртного и к алкоголизму были специально разведены: и вопросы разные, и стояли они не рядом. Потому что все-таки есть разница между просто «любить выпить» и алкоголизмом. Предполагалось, что и отношение к этим двум разным по глубине падения видам зависимости от спиртного будет различное. И оно действительно разное, но в какую сторону!

Посмотрите на рисунок IV-13. Хорошо видно, что алкоголизм граждане России оправдывают еще увереннее, чем бытовое пьянство! В соответствии с полученными ответами, 76 % (2 % «нормы» + 66 % «болезни» + 8 % «ошибки») опрошенных считают, что большинство жителей России оправдывают алкоголизм. И только 22 % респондентов (6 % «легкомыслия» и 16 % «преступления») его осуждают. И оправдание «побеждает» с разгромным счетом — 3,5:1. (Нужно всё-таки подчеркнуть, что 16 % опрошенных все-таки считают алкоголизм «преступлением» — в отличие от 10 % считающих таковым просто бытовую выпивку. Это, конечно, заметно больше, но не кардинально.)

Можно сформулировать массовое отношение еще и так: большинство граждан не возлагают ответственность за алкоголизм на самого алкоголика — они считают, что он пьет как бы «вынужденно», в силу причин непреодолимого характера. И только 22 % думают, что он сам виноват в своем алкоголизме. НО: алкоголизм почти никто не считает «нормой», то есть «правильным» поведением. Практически все (вполне адекватно) считают, что алкоголизм — зло. Но для большинства — неизбежное. Потому что они хорошо понимают и жалеют пьющих.

Но самые поразительные и неожиданные (для нас) результаты были получены в ответ на вопрос № 19.20 об отношении к «употреблению наркотиков» — см. рис. IV-14.

Оказалось, что и наркоманов граждане России большей частью оправдывают, нежели осуждают. Да, отношение к наркоманам резко хуже: 33 % считают «употребление» наркотиков «преступлением» и еще 4 % — «легкомыслием». И только 1 % считает это нормальным. Однако 55 % снимают ответственность за употребление наркотиков с самого наркомана, называя употребление наркотиков «болезнью», еще 5 % считают это «ошибкой». То есть соотношение сил «оправдывающих» и «осуждающих» — 1,6:1.

То есть алкоголиков, конечно, жальче, чем наркоманов, но и наркоманов тоже жалко! 61 % граждан считает, что «они же не виноваты»! Правда, мы не знаем, как развивается отношение к наркоманам: у нас нет данных более ранних опросов. Возможно, 61 % оправдывающих — это уже достижение, может быть, раньше их было больше... Но всё равно, 61 % — очень много. И, несмотря на достаточно большую все-таки долю респондентов, считающих наркоманию «преступлением», можно заключить, что пока у нас в обществе атмосфера не сильно способствует борьбе с наркоманией. Потому что пока наркоманов будут жалеть и «понимать», никакая борьба невозможна.

Впрочем, если граждане правильно квалифицируют (как мы думаем) основную причину наркомании, как и алкоголизма, — безверье и бессмыслие, то никакая реальная борьба ни с тем, ни с другим «уродливым явлением» невозможна, пока вера и смысл не вернутся в нашу жизнь.